Случайный попутчик - Страница 186

186

Ответ пришел к ней не скоро, но она поняла – додумалась – и впервые усмехнулась – ему мало рабской покорности ее тела, он хотел получить ее живой отзвук, благодарный отклик женщины на старания мужчины, благодарность. Победить ее покорное равнодушие – и возвыситься в своих мыслях о своих достоинствах мужчины. Зачем? – спрашивала она себя, зачем ему это? Почему он так хочет победить, если он легко может просто убить или отказаться от меня? Ей пришло в голову, что, помимо тела, над которым властен надсмотрщик, ей принадлежит что-то скрытое, которым может распоряжаться только она, Сова. Она начала искать в себе это скрытое. Надсмотрщик настойчиво, до пота, помогал ей в этом.

Сначала она обнаружила в себе силу упрямства – она поняла, что не хочет, чтобы надсмотрщик добился ее женской благодарности, и решила, что он никогда не узнает ее благодарности. Затем помог случай – однажды, во время особенно сильной бури в Великой Пустыне, Сова выжила, а родителей, как и многих других, засыпало, закупорило в шахте шуршащим, наметенным ветром песком – и Сова узнала пустоту своего сердца, его равнодушия. И, одновременно поняла, что бесстрашно готова к внезапной, неожиданной смерти. Эта, удивившая ее саму готовность к смерти, непостижимым образом сплелась с ее упрямством, и Сова бросила вызов своей Судьбе – наперекор ей – выжить! Через много дней, раздумывая о том, как выжить, Сова поняла – это и есть ее свободный выбор цели и смысла ее существования, ее Долг. Выжить!

Ей было уже двенадцать лет, когда ее приметили люди Кинжала Империи, тщательно подбиравшие среди рабынь по всей Империи молодых сильных женщин с задатками женщин-бойцов, и изменили ее Судьбу: ее взяли в школу Кинжала Империи. Взяли, возможно, потому, что надсмотрщик похвастался им необыкновенной живучестью своей давней наложницы – он рассказал им, как много раз она избегала смерти во время обвалов в шахте, успевая раньше судьбоносного мгновения замереть или наоборот, ловко уклониться от быстрой тяжелой струи песка или падающего камня, с которых обычно начинался обвал. Но там, в школе, она не всегда успевала уклониться от иных, мастерских выпадов кинжала или ножа: свидетельства тому – покрывавшие ее руки и грудь шрамы, полученные на тренировках, ежедневных многочасовых боевых тренировках с очень умелыми наставниками и ученицами школы. Слишком много ран и шрамов. Ее уже хотели изгнать из школы, когда Кинжал Империи, сам превосходный метатель ножей, обнаружил ее талант и начал обучать ее этому искусству. Без угроз и наказаний. Неторопливо. Терпеливо. Меняя упражнения, разнообразя вес и длину оружия, способы его применения. Обучал и присматривался к ней. Вскоре она стала лучшей метательницей ножей в школе, и ее начали ставить на разные посты – в секретные ниши коридоров, переходов и залов, то днем, то ночью. Приходилось терпеть усталость тела, голод, жажду, позывы естественных надобностей. То было очень хорошее – интересное и насыщенное время в ее жизни – она училась новому.

И однажды, через два года службы во дворце, пришел день, когда ей отвели роль опочивальной тени – не в официальной, известной всем приближенным опочивальне – большом зале, увешенном оружием и доспехами, в котором Император иногда напоказ делил ложе со своей женой, – а в настоящей, тайной: в эту опочивальню враги Императора могут войти только тихо и в темноте и только с легким скрытным оружием – кинжалом, стилетом, боевой шпилькой… А что лучше точного бесшумного внезапного удара бритвенно-острого ножа в шею, глаз или висок остановит подкрадывающегося убийцу или убийц?

Новое прозвище всегда означает изменение Судьбы, знала Тень, и в ней зародилась гордость. А выше оказанного ей доверия ничто не могло быть в ее Судьбе, это и есть мой новый Долг, подумала она. И ошиблась – не это оказалось ее Долгом.

«Множество людей защищает Золотой престол и жизнь Императора, – сказал ей Кинжал Империи через несколько месяцев, придя в эту, настоящую опочивальню Императора – небольшой овальный уютный зал с книжными полками и стенными шкафами, устланный яркими коврами, с широким ложем в центре. – И ты на этом тайном посту защищаешь его жизнь. Каждый день, пока у тебя для этого будут силы. – Тень низко поклонилась, тая гордость. – Я вручил тебе длинную жизнь и хорошую, редкую Судьбу, Тень,- прищуриваясь, сказал Кинжал. – Не благодари! Потому что я назначаю тебе и трудный Долг – защищать Императора в его беспомощности. – Она удивилась его словам, дерзко унижающим достоинство Императора. Удивилась и испугалась дерзости этого Владетельного – потому что не поняла глубинный смысл того, о чем говорил Кинжал Империи. А он, высокий худой человек с опущенными плечами и усталыми глазами на сморщенном лице, заметил это, усмехнулся ее испугу, и удивительно мягко и терпеливо, как он умел, объяснил, заглядывая ей в глаза, ища в них понимание:

– Я хочу, чтобы ты не просто оберегала сон и покой Императора – как часовые у дверей его большой опочивальни, в коридорах и залах, на сторожевых башнях, у ограды дворца и еще в других местах. Это – просто. Это могут многие чуги. Лучшие из них делают это хорошо. А ты будешь оберегать его сон. Почему ты? Спроси себя, Тень! Ответь!

– Я – хороший охранник, Владетельный Господин, – не поднимая глаз, ответила Тень.

– Не так, Тень! Слушай! Я скажу тебе, рабыня Тень, то, что не понимают и не знают многие лучшие из лучших чугов. Это – мое доверие тебе, Тень! Запомни: не Император рождает Империю, а Империя рождает Императора. Запомни это. – Тень поклонилась. – У тебя нет, и не было детей, Тень, – сочувственно произнес Кинжал Империи, внимательно следя за выражением ее лица. Лицо Тени осталось равнодушным. – Судьба обделила тебя: ты не знаешь, что делает женщину матерью. – Кинжал Империи словно хотел обидеть ее, задеть, унизить. Он не подозревал, что Тень не знала этих чувств – ведь она изжила их, валяясь под надсмотрщиком. – Не знаешь – и могла уже никогда этого не узнать. Я – мужчина, отец многих детей, объясню тебе, я много наблюдал. Не рождение ребенка делает у нас женщину матерью, Тень. Стать матерью она учится, оберегая, охраняя ребенка, иногда даже от его отца. Так мы живем, чуги. Мать не только кормит, учит и защищает своего ребенка от врагов внутри дома, она делает гораздо большее, то, что только она и может сделать – она отпугивает его беспокойные ночные тени, которые имеют над каждым из нас темную власть. Это ее Долг… Она выполняет его своей любовью, которую ее ребенок мало ценит и почти всегда забывает оплатить. Я много убивал, Тень. И все, кто умирал от моей руки, если могли, умирая, звали свою мать. У них были хорошие матери. Твое сердце пусто. Я изменяю твою Судьбу, Тень! Я дарю тебе одного ребенка. Ребенка Империи. Императора! – Тень вздрогнула, подняла глаза, увидела огонь, зажегшийся в глазах Кинжала Империи. – По ночам ты, рабыня Тень, будешь матерью Императора, оберегающей его сон. Матерью. Никто не может научить тебя этому, Тень. Никто. Научись этому сама! Вот это – твой Долг. С этой минуты и до твоего последнего удара сердца».

186